Императрица Елизавета Алексеевна, жена императора Александра I. ЭИИ.

Она была несчастной женщиной. Все дети ее умерли, муж ее разлюбил, только вежливо жалел, и от нее ушел к другой женщине — императрице на склоне лет остались лишь воспоминания, страдания, да формальный титул. Дружила с историком и умницей Карамзиным, судя по многому, её тождиком. Сохранились ее дневники, с некоторыми отрывками из которых за 1824-25 г.г., опубликованными Мережковским, мы читателя и познакомим. Даже в этих немногих отрывках вы легко найдете и характерную для ЭИИ Жертвенность (именно так, с большой буквы), и болевое восприятие ЧС в других людях:

«От цветка — запах, от жизни — грусть; к вечеру запах цветов сильнее, и к старости жизнь грустнее. Карамзин, узнав, что я родилась почти мертвая, сказал: - «Вы сомневались, принять ли жизнь». Кажется, я до сих пор сомневаюсь; никогда не умела принять жизнь, войти в нее как следует.

...Страдания человеческие — темные, но точные зеркала; надо в них всмотреться, чтобы увидеть себя и узнать. Я вижу себя в своем темном зеркале не ее величеством, императрицей всероссийской, а маленькой девочкой, которая не хотела рождаться, или старой старушкой, которая не может умереть.

...Меч прошел душу его. Не этот ли меч разделил нас? Хотим сойтись, не можем. Такие близкие — такие чуждые. Не эта ли кровь легла между нами чертою непереступною? Если бы я тогда не сказала «мы должны», то, может быть, ничего бы не было. Не он, а я виновата во всем, - я одна. Пусть же Бог не его, а меня казнит!

...Теперь он почти здоров. Когда выехал первый раз, 22 февраля, прохожие на улицах, увидав его, становились на колени, крестились и плакали от радости. Я тоже радуюсь, а все-таки жалею — чего? Неужели того времени, когда он был болен, страдал, и я вместе с ним? Да, мы были вместе, так близко, как уже давно не бывали. Помню, он мне сказал однажды с тою улыбкой больного ребенка, которой у него никогда раньше не было, - я так боюсь ее и так люблю. - Вот увидите, Lise, если я поправлюсь, то буду этим обязан вам одной. Как я была счастлива! Даже стыдно, что могла быть так счастлива, когда он страдал. То было после первой ночи, которую провел он спокойно, благодаря особой подушке моего изобретения. Он должен был спать сидя, потому что делались приливы крови к голове, только что ложился; подушка моя избавила его от этих приливов. Я придумала также для больной его ноги скамеечку, которая позволяла ему сидеть за столом в кресле. … Теперь всему конец. Опять одна, опять — ничто: ни жена, ни любовница. Сиделка, которая получила плату и может уйти. Опять боюсь ему помешать, стараюсь на глаза не попадаться; пробираюсь по стенке, так, чтобы никто не заметил; прихожу ночью украдкой и целую сонного: во сне он все еще мой.

...Дни проходят и приносят мне всё больше горечи, но я не жалуюсь: это в порядке вещей. Все по-старому, все, как должно быть. Стараюсь приучить себя к страданию так, чтобы оно казалось мне естественным. Но это не всегда удается. Софи Строганова права, когда упрекает меня за недостаток христианских чувств. Я хочу верить, что Господь воспитывает душу мою для вечной жизни скорбями здешней; хочу отдаться ему со связанными руками и ногами.

...Карамзин говорит: - Вы — между людьми как фарфоровая ваза между горшками чугунными. Ну, положим, не фарфоровая ваза, а глиняный горшок несчастный. Зато те — какие счастливые, какие чугунные! И самая счастливая, самая чугунная — императрица-мать. ...Уж не завидую ли я, потому что сама так невкусно живу? Иногда думаю: вот какой надо быть, вот кто вошел в жизнь как следует; не сомневался, принять ее или нет — рождаться ли? Без сомнения родилась, без сомнения рожала. «Право, сударыня, вы мастерица детей на свет производить!» - говорила ей Бабушка. И вот, может быть, истинная религия: так рассчитывать на милость Божию, чтобы не портить себе крови ничем. А я — какая дура!

...Опять Карамзин рассказал мне все под большим секретом: боится, что государь узнает и будет сердиться. Оказывается, Николай — наследник, это дело решенное; Константин уже отрекся от престола, и государь, может быть, еще при жизни своей, отречется в пользу Николая. Манифест, завещание или что-то в этом роде спрятано где-то, и пока никому ничего не известно.... По тайному завещанию, передают из рук в руки Россию, как частную собственность. Судьба народа считается делом домашним: после смерти хозяина раскроют завещание и узнают, чья Россия. Не могу привыкнуть к этой новости. Николай, Никс - самодержец российский! … А все-таки — лучше бы Константин, чем Николай. Недавно на ученье, перед фронтом, Никс обозвал офицеров «свиньями» и грозил всех «философов» вогнать в чахотку. Кто-то сказал о нем: «Il y a beaucoup de praporchique eu lui et un peu de Pierrele Grand». ...Теперь понимаю, откуда у них у всех эта надменность: царствование императора Александра для них уже кончилось, царствование императора Николая началось. Мне иногда кажется, что государь ими предан и продан. Что-то будет с Россией?»

июнь-июль 2013

Возврат к оглавлению основных разделов: http://sociotoday.narod2.ru/index1.html